Адриано Софри. Организация для власти рабочих
Мы отвергаем два типа понимания партии: первый, для которого осознание необходимости партии и наличие организованного политического руководства являются достаточными условиями для создания и развития партии, и второй, рассматривающий политическое руководство, партию, как линейное продолжение прошлой революционной традиции (будь то марксизм, марксизм-ленинизм, марксизм-ленинизм-маоизм), которая в разное время в прошлом была «извращена» и должна быть «возрождена». Во второй концепции революционная стратегия всегда рассматривается как «возврат» к «правильной» революционной традиции.
Для нас правильность революционного руководства, стратегии и организации вытекает не из прошлого революционного опыта и не из осознания необходимости партии, а из отношения к массам, из способности стать сознательным выражением революционных потребностей угнетенных масс.
Значит ли это, что революционное руководство вырастает «стихийно» из масс, или оно совпадает с развитием самой массовой борьбы? Значит ли это, что мы можем просто устранить различие между авангардом и массой и сделать вывод, что это должно быть одно и то же? Ответ — нет. Но именно здесь, в определении понятия «авангард», и заключается суть проблемы.
По Ленину, революционное сознание рождается в процессе столкновения между «экономической» борьбой рабочего класса (которая, по мнению Ленина, является тред-юнионистской по своей сути и, следовательно, всегда остается в рамках капиталистической системы) и марксистской интеллигенцией, порвавшей со своим буржуазным классовым происхождением и объединившейся с рабочим классом. Таким образом, сознание «приходит» к рабочему классу «извне». И именно партия, организация революционеров, оснащенная инструментами марксистского анализа, воплощает в себе сознание пролетариата.
Попутно не следует упускать из виду аргумент, правильно поддерживаемый антиленинской традицией, — опасность «бюрократического перерождения», которая была изначально заложена в ленинской концепции отношений между партией и массами. В то же время мы никогда не должны забывать, что история большевистской партии — это история десятилетий героической, упорной и планомерной борьбы за развитие связей с рабочим классом и угнетенными массами царской России. Доверие большевиков к массам и их способность смыкаться с массами в условиях бесконечно жестокой борьбы никогда не мог отрицать тот, кто хотел понять победу Октябрьской революции.
Но ленинский подход не может предложить нам сегодня решение проблем, с которыми мы сталкиваемся в передовом капиталистическом обществе. Ленинское определение «стихийной» рабочей борьбы как тред-юнионистской и «экономистской» по своей сути ведет к постановке вопроса об отношениях революционеров с массами в терминах идеологического «завоевания» и «привнесения извне» «политического сознания». Но стихийную борьбу рабочих нельзя рассматривать просто как ряд специфических, местных, профсоюзных столкновений фабричных рабочих со своим начальством. Напротив, стихийная борьба даже на низовом уровне достигает высокой степени оспаривания капиталистической рациональности. Это очень ясно видно в великой борьбе рабочих в передовых капиталистических странах в последние годы. Рабочая самоорганизация и классовое сознание не сводятся только к производственным отношениям на фабрике. Классовое сознание не находится «вне» масс.
Одновременно мы больше не можем принять в развитом капиталистическом обществе справедливость ленинского определения интеллигенции, как «образованных представителей господствующих классов». Это определение не может точно соответствовать произошедшей трансформации классового состава в развитых капиталистических обществах, как это ясно продемонстрировало студенческое движение (если только мы не хотим продолжать определять большинство студентов как «буржуазных интеллектуалов», которые совершают революцию, отвергая свой собственный класс). Верно, что «без революционной теории нет революционного движения» (Ленин), но это верно в новом смысле: революционная теория не «проникает» в массовые движения извне, а развивается в массовой борьбе как систематическое осознание и обобщение потребностей масс в бесконечном диалектическом процессе.
Тому, кто хочет серьезно проанализировать исторический опыт ленинской модели, приходится иметь дело с тем, как ленинская концепция авангарда, доведенная Лениным и большевиками до крайней революционной напряженности, могла впоследствии оправдать полнейший произвол партии в отношении масс. Проблема, конечно, не в отсутствии «институционального» или «уставного» массового контроля над партией, а в типе отношений «масса-партия», присущих самой ленинской концепции.
Ленинская концепция ставит проблему отношений между массой и партией в следующих терминах: борьба рабочих (по своей сути «экономическая»); «хозяйственная» организация рабочих (профсоюз); партия (внешнее «революционное» сознание), которая работает в профсоюзах («приводной ремень» для внесения революционного сознания) и после этого контролирует (или «представляет») рабочий класс. Эта концепция нам совершенно чужда.
Единственно правильная перспектива отношений массы и авангарда начинается с политизации и организации масс, чтобы затем прийти к развитию и объединению массового авангарда. Дело не в субъективной потребности в низовой демократии, а в её объективной необходимости. Революция в передовых капиталистических странах становится возможной и необходимой не вследствие экономического краха капитализма, а благодаря назреванию и развертыванию политической конфронтации между капиталом и пролетариатом.
Может быть, и верно, что рабочие обладают «организованным духом», но надо помнить ответ Розы Люксембург Ленину: «Ленин воспевает воспитательное влияние фабрики на пролетариат, делающее его немедленно созревшим для «организации» и «дисциплины». Та «дисциплина», которую имел в виду Ленин, насаждается пролетариату не только фабрикой, но и казармой, и современным бюрократизмом, словом, всем механизмом современного централизованного буржуазного государства. Мы никогда не должны забывать, что в течение десятилетий реакционной практики профсоюзов и компартии организация была представлена пролетариату в виде голосования, членскими билетами и слепой лояльностью к партийному аппарату. В этих условиях неудивительно, что среди самого пролетариата снова и снова возникают тенденции к внешнему руководству. Ответом на эти проблемы является не отказ от всякой организации, а предложение нового типа организации. Когда мы говорим: «Не нам объявлять забастовку» или «Мы не собираемся создавать новый союз», мы не ограничиваемся простым принципиальным отказом. Мы делаем гораздо больше: мы отказываемся увековечивать отношения пассивности; мы отказываемся позволять рабочим полагаться на нас, чтобы решить что-либо для себя. Это также наш ответ на предложение «Создайте новую партию ». Если бы мы определили себя в конечном счете как «внешний» авангард, то проблема формирования партии стала бы только вопросом количества: когда местное «влияние» группы будет достаточно развито и когда достаточное количество политически однородных местных групп (тоже «внешних» авангардов) охватит всю страну, тогда мы будем иметь партию. Важно четко понимать, почему мы отвергаем этот подход.
Задачи политического руководства и политической организации не могут быть решены «стихийно» или присоединением к какому-то «внешнему» авангарду; их решить может только авангард массовой борьбы, находящийся внутри самих масс. Этот авангард вмешивается в борьбу не как «внешнее» руководство, а как внутреннее руководство своим собственным фронтом борьбы. Хотя эта перспектива не дает готовых решений конкретных проблем революционного руководства и организации, она позволяет впервые признать в развитии движения проверку на практике правильности революционной линии. Вот почему политическое руководство не есть «партия», понимаемая как внешнее революционное руководство.
Целью революционеров является организация и объединение массовых авангардов, расширение и развитие автономных массовых организаций на низовом уровне (на фабриках и других предприятиях) и соединение политических руководств различных фронтов для формирования руководства объединенной борьбой. Только так может созреть общее политическое руководство, а всеобщая классовая конфронтация привести к двоевластию и разрушению буржуазного государства. Проблема революционеров не в том, чтобы «поставить себя» перед массами, а в том, чтобы быть перед массами.
Текущая задача революционного политического руководства состоит не в выработке общей «революционной линии», а в содействии борьбе масс и их самостоятельной самоорганизации; не в том, чтобы обеспечить административную точку отсчета в виде партии, а в том, чтобы поставить себя на службу автономным организациям масс. Формирование революционного руководства и организации обязательно должно пройти через эту фазу.
Что все это означает с точки зрения организации? Во-первых, отказ от организационных форм, которые с самого начала претендуют на роль общего политического руководства (независимо от того, называют они себя партией или нет) и чья централизация является не результатом политического созревания массовой борьбы, а скорее рамочным вариантом структурирования. Хотя термин «центральный комитет» можно по-разному рассматривать в различных контекстах, в принципе он означает совершенно неприемлемую концепцию политического руководства сверху вниз.
Каковы тогда наши задачи? Если вкратце, то мы должны обеспечить возможность и средства для отношений и общения между работниками; поиск способов заставить самих работников участвовать в анализе их проблем и извлечении из них уроков; поддерживать как можно большее боевое единство; максимизировать аспект автономии работников в выборе организационных форм. Если мы согласны с тем, что нашей целью является рост массовой борьбы и ее политическая поляризация, мы также должны признать, что этого можно достичь только путем поощрения, а не подавления автономии и разнообразия в опыте борьбы, и в то же время способствуя общему обсуждению и участию в принятии решений массами относительно значения и перспектив их борьбы.
Централизация должна быть не штампованным оправданием борьбы с внешними угрозами, а скорее прогрессивным результатом теоретической и практической координации, позволяющим избежать формализма в прямых отношениях (будь то обмен информацией или политическое единство) между различными группами, секторами движения или отдельными товарищами. Самое существенное состоит в том, чтобы развитие общереволюционного руководства происходило в массовой борьбе, а не в партии вне или параллельно массовой борьбе.
Я хочу теперь обратиться к двум важным вопросам, которые обычно ставятся в связи с проблемой революционной организации. Первая проблема — это проблема репрессий. Можно спросить: если у нас нет централизованной организации, как мы можем справиться с репрессиями, которые обязательно придут? На одном уровне ответ заключается в том, что чем более централизована организация, тем больше она подвергается репрессиям. Децентрализованная организация в смысле более автономных групп, проявляющих инициативу и ответственность, является лучшей гарантией от любых случайностей. Однако на другом уровне проблема централизации приобретает иное значение, когда речь идет о том, как мы можем противостоять классовому врагу в условиях нелегальных форм борьбы и вооруженного противостояния. Здесь приводится аргумент в пользу централистских позиций: «линия масс верна, но есть и проблема взятия власти, и проблема непосредственной борьбы с буржуазным государственным аппаратом и его уничтожения». Важно подчеркнуть этот аргумент против некоторых антиавторитарных позиций, которые, несмотря на свою ценность, часто не имеют отношения к специфической проблеме борьбы с буржуазным государством и к проблеме репрессивного аппарата национальной и международной буржуазии. Однако при решении этой стороны проблемы всегда нужно помнить об общем принципе: непременным условием развития эффективной и правильной централизации организации является весь процесс массовой борьбы, отношения между авангардами внутри массы.
Это подводит нас ко второму вопросу. Мы часто слышали в наших дискуссиях позицию, что критерием организации является ее функциональность. Такая позиция самая опасная из всех. Функциональность не означает ничего или всего, пока не станет ясно, в чем заключается эта функциональность. Для нас организация должна быть функциональной по отношению к политическому созреванию активистов, росту сознания и автономной организации в массовой борьбе и идее рабочей власти, за которую мы боремся. У нас есть по крайней мере две концепции низовых комитетов: либо как формы борьбы, посредством которой массы развивают способность активизировать и контролировать свою собственную борьбу, либо как «наиболее эффективное» средство массовой мобилизации в виде внешнеполитического руководства. Концепция массового авангарда — единственная перспектива, которая на практике, а не только в правилах партии, сталкивается как с проблемой замены масс партией, так и с проблемой стихийности как стратегии массовой самоорганизации. Мы должны «верить в массы», верить в социализм. Мы должны понять, что власть берется не «во имя» пролетариата, а что власть должен взять сам пролетариат. Новые социалистические мужчины и женщины не рождаются после того, как разрушение капитализма создаст условия для такого преобразования — они рождаются во время борьбы с капитализмом.
Наша задача сегодня состоит в том, чтобы построить организованное политическое руководство в рамках массовой борьбы, а не в том, чтобы «завоевать» массы перед существовавшим ранее революционным руководством. «Партия кадров», задуманная как организация профессиональных активистов, идеологически объединенных вокруг программы и строгой уставной дисциплины, — это не то, что нам нужно.
Перевод с английского: «Рабочая Политика»